|
Здесь, в сердце Парижа, рядом с собором Парижской богоматери особенно жестоким казалось это унижение Человека еще молодого, полного сил но чем то не угодившего Городу... Мгновенно мелькнула мысль: „А ведь это мог быть и я". Проходя под темными арками моста, Жан Франсуа увидел еще нескольких несчастных мужчин и женщин, спавших вповалку. Он окончатетъно понял что Париж не всегда праздник. Если бы он знал что через десяток лет после упорной учебы, труда и заметных успехов в искусстве он все еще будет стоять на пороге такой же безысходной нужды, неустроенности, краха всех надежд! Все это было скрыто от начинающего художника. Но встреча оставила тяжелый осадок.
“Так я встретился с Парижем, - вспоминал позже Милле. –Я не проклинал его, но меня охватывал ужас оттого, что я ничего не понимал ни в его житейском, ни в духовном бытии".
Париж. Пришли первые тревоги, и заботы, и грусть. Да, грусть, которая не покидала его ни на один день, даже в самые счастливые минуты.
„Полно! - воскликнет читатель. - Да молодой Милле, очевидно, был законченным меланхоликом и мизантропом!”
Нет!
Дело в том, что воспитанный в пуританском духе, в патриархальной крестьянской семье юноша не мог принять парижский образ жизни.
В те дни люди еще мало употребляли слово „несовместимость", наука еще не определила важное место этого понятия в биологии, в медицине, в жизни человека.
Очевидно, молодой Милле дал нам один из ярких примеров этой самой несовместимости.
Ему предстоит еще много пережить и перестрадать в Париже. Нельзя сказать, что у него совсем не было светлых минут. Но их было до ужаса мало.
„Я не проклинаю Париж". В этих словах весь Милле. Благородный, открытый, лишенный озлобления или мести. Двенадцать лет предстоит ему прожить в этом городе. Он прошел здесь большую жизненную школу...
Учился живописи у шикарного, но пустого Делароша - короля Салонов, который говорил про Милле:
„Ты ведь не такой, как все, ни на кого не похож".
Но отмечая своеобычие и твердую волю ученика, Деларош добавлял, что непокорному Милле нужна „железная палка".
|
